О фильме в честь героя СВО, доблести, подвигах, славе и служении народу в театре и жизни – в интервью с известным режиссёром

Как подбирали актёра на главную роль фильма «16 строк», почему нужно спешить делать добро, а также о служении народу и проблеме голого индейца в театре рассказал режиссёр кино, социальных и театральных проектов Алексей Свиридов в программе « Минкульт » на радиостанции «Серебряный дождь» (88.3 FM) в Пскове.

– Недавно в Пскове состоялся показ вашего фильма « 16 строк ». Кто его герой?

– Главный герой – Никита Самойлов, уроженец Брянска. Это офицер, который отдал жизнь свою за други своя. Человек уникального жизненного опыта, сделавший сам себя благодаря труду, очень одарённый. Труд действительно отличает гениев от не гениев. Но весь вопрос в том, может ли человек увидеть свой талант и реализовать то, что ему действительно по душе и по духу, когда ты понимаешь своё предназначение в этой жизни и приносишь благо людям. Никита смог развить это просто до предела.

Он очень много читал. Его военная стезя была пропитана примером наших великих полководцев – Суворова, Ушакова и так далее. И великих полководцев других стран и времён. Из всего этого и сложился военный кодекс, который Никита применял и в обычной гражданской жизни. Если у однополчанина что-то случалось, он проводил с ним время, разговаривал, гулял, не отпускал человека в плохом настроении, пока тот не укрепился духом и не набрался сил. Ребята мне говорили: «Это наш наставник, друг, брат, который отдавал себя другим, никогда не проходил мимо чужого несчастья».

В фильме мы старались передать точки, из которых он вырос. Кино – это же визуальный образ, мы видим ситуацию и понимаем, что в ней заложено. А ситуация обычно показывает правду, суть человека.

Вот судьба – премьера прошла в тот же день, когда Никита погиб, и практически в тот же час. «16 строк» в Брянске смотрели его родители, классная руководительница, жена, ребёнок, однополчане, друзья. Страшнее всего для меня было то, что, а вдруг мы не попали в образ, не показали ситуацию, где проявляется человек, его взгляд, его сердце, которое отдаёт другим. Но все сказали: да, это прямо он. Это фильм о поступках российского офицера. Как раз таким должен быть офицер, потому что это служение.

– Служение есть в храме, в армии.

– Есть и в театре. Должно быть и в кино, потому что это некий диалог с миром, со зрителем. Мы ему должны помочь в чём-то разобраться, о чём-то подумать, поднять вопросы, которые ему дадут возможность найти свой правильный путь, уйти от депрессий, непонимания, кривотолков.

Станиславский положил свою жизнь на то, чтобы создать театр, где будет служение. У него были этапы разочарования, потому что актёр после спектаклей, который говорил о высоких материях со сцены, потом шёл в кабак и превращался во что-то поросячеподобное. Станиславский с ужасом это понимал и написал маленькую книжечку «Этика», откуда знаменитое «Театр начинается с вешалки». Это значит, что войдя в театр, ты должен попасть в атмосферу внимания, человеческого расположения, доброжелательности, служения любви, что не может начинаться только со сцены. В служении должны участвовать абсолютно все, кто работает в театре. Только тогда получится храм, где происходит катарсис – очищение, освобождение от всякой глупости и налёта. Мы к нему должны привести зрителя, чтобы он стал лучше, чище. Чтобы через спектакль смог прожить катарсис и начать ценить то, что сегодня имеет: здоровье, родных, мирное небо над головой. В современном мире многие это имеют, но не ценят, а театр часто помогает напомнить: ребята, так не всегда было. Посмотрите, сколько лет люди просто претерпевали, просто бились за то, чтобы накормить ребёнка своего, чтобы просто не было вражды.

Надо ценить момент благости. Мы можем говорить о ценностях, о роли искусства, о героях. Очень хорошо, что эта тема волнует.

– Фильм не только о подвиге, а вообще о становлении человека и его пути. Почему Никита Самойлов, а не другой офицер?

– Судьба, некий случай, о котором тоже в этом фильме сказано. Случай – это как имя Бога, раз – и оно просто тебе дано, и ты выбираешь – да или нет. Я сидел на кухне, когда позвонил мой друг продюсер: «В Брянске попросили снять документальный фильм про героя, который погиб. Я порекомендовал тебя. Ты как, не против?» Я был не против, но предложил снять не документальный фильм, а игровой. Потому что через художественный образ мы больше сможем передать эмоций и ситуаций, которые затронут сердце зрителя. Это очень важно для формирования поведенческой модели.

Мы подали на грант, получили деньги – небольшие для кино. Это как социальный проект, твоя команда должна как-то ещё вложиться кроме заработка, отдать много времени. Это будет их служение, так необходимое в искусстве.

– Сложно было подобрать актёра для главной роли?

– Это отдельная эпопея, месяца полтора-два выбирали. Честно говоря, я подумывал отказаться от выбранного актёра – показалось, что военная форма ему не очень. Но парень так органично отыграл этюд с задачей поднять боевой дух, что все поняли: да, это он. Ведь важно, что вся команда верит в актёра, а не один режиссёр. И еще мама Никиты сказала, что он сильно похож на её сына и зовут его тоже Никита.

– Не думали, что кто-то скажет: это тяжёлый фильм, я не хочу его смотреть.

– Я сразу сказал: «Буду снимать только в светлом ключе. Это будет очень позитивный фильм». Тема тяжёлая, но фильм-то прекрасный, светлый.

Любой фильм поднимает какую-то проблематику либо просто развлекает. Нужен синтез, чтобы соединились обе задачи, надо преподносить социально серьёзное нескучным. Важно как раз такие темы, о которых мы не хотим говорить, делать интересными с точки зрения драматургии, художественности, образности, и без плакатного давления. Как говорил великий режиссёр Эфрос, наша задача не ответить на вопрос, а задать его. Сократ утверждал, что вопрос можно задать так, словно в нём уже звучит вектор ответа. Но мы не навязываем, зритель ответ сам переживает, и это очень мощно, потому что он становится соучастником диалога. Образ ты видишь и понимаешь больше, чем слова, потому что сам киноязык обширнее слов.

– Много ли сегодня талантливых режиссёров, которые не боятся поднимать такие темы и правильно их преподносят?

– Моё мнение – большинство российских картин работает на развлечение, поднимает низкопробные темы. Но это же примеры для молодёжи, они будут про это думать и говорить, обсуждать. Есть талантливые режиссёры, но бездуховные. Вижу, как они в фильме какие-то вещи прямо навязывают и думаю: как жаль. В театре то же самое происходит: всех раздеть и облить чем-нибудь. В классической пьесе Чехова должно обязательно что-то из религии появиться громоздкое, полиция какая-то, хотя пьеса конца XIX века, а потом скорая помощь. Это очень понятный приём в режиссуре – современная трактовка, и сразу как будто интересно. И зритель говорит: какой продвинутый режиссёр. А попробуйте просто историю передать круто, глубоко. Не надо эпатажем, современными наклейками говорить, что это новаторство – вы тему раскройте, найдите акцент, который вас волнует как режиссёра, и поговорите со зрителем о чём-то серьёзном.

Вот вышла актриса и под душем стоит посередине сцены. Зачем? Мне многие рассказывали, как пришли на спектакль с ребёнком, чтобы просвещать, – в театре же происходит служение. А тут такое. И людям очень некомфортно перед своим ребёнком, думающим: раз меня привёл папа, значит это что-то нормальное. А в этот момент родитель просто в кресле утонул от стыда.

– Родители должны знать, на что идут.

– Откуда им знать? Они идут в театр, в общественное место на классическую пьесу в современной интерпретации. С чего они должны вдруг подумать, что там будет бегать голый индеец?

– Сегодня режиссёр свободен или есть над ним люди, диктующие свои правила?

– Чем выше должность в кинопроизводстве, тем она более свободна, чем ниже, тем меньше свободы. Вот актёр – совсем зависимый человек. Я сам поиграл достаточно. Сыграл три раза Гагарина в разных проектах, четвёртый раз даже в рекламе для «Детского мира». И потом мне вообще ничего уже не хотелось играть. Ведь после того, как ты познал человеческий масштаб Гагарина, изучил его жизнь, скромность при всех искушениях опять играть каких-то непонятных мерзавцев? Нет, кино я буду делать сам.

Я к режиссуре пришёл именно потому, что это свобода, режиссёр сам выбирает, о чём будет говорить. У продюсера ещё больше свободы и вдобавок финансовые возможности. Надо искать продюсера, который мыслит и чувствует, как ты, у кого те же ценности, то же мировоззрение. Найти такого человека – большое творческое счастье, можно работать вместе, создавать что-то стоящее.

Мы сейчас дружим очень хорошо с продюсером Игорем Кобзевым, который делал несколько проектов со знаменитым американским режиссёром Оливером Стоуном. Игорь смог добиться его уважения, работая в Америке. Сейчас он здесь, развивает кино в России и в Белоруссии. Его задача – делать фильмы, в которых будут человеческие истории, вера, принципы, и эти фильмы ни в коем случае нескучные. Это увлекательнейший сериал, захватывающие полнометражные ленты, внутри которых есть ценности. Игорь понимает, что делает, и несёт за это ответственность.

В его жизни были огромные перипетии. На съёмках с Оливером Стоуном в Америке он заболел ковидом, впал в кому. Наступила клиническая смерть и вдруг он увидел свою веруюшую бабушку, и она сказала: «Игорь, пока рано тебе умирать, ты вернёшься, у тебя много дел. И запомни одну простую вещь: надо успеть как можно больше сделать добрых дел, не желая за это взамен благодарности». И тут он очнулся. Выжил единственный среди 89 человек, попавших в эту больницу в течение месяца.

Когда такие события происходят, появляется ясность, что у нас не так много времени, мы не знаем, когда наш поезд уйдёт. И до этого момента надо успеть сделать доброе дело. Мимо нас сколько проходит людей, которым нужна помощь? Огромное количество. Просто это надо видеть и замечать, быть внимательными. С чего вообще начинается мастерство актёра по Станиславскому? Прежде всего – с человеческого мастерства быть внимательным к тому, что происходит вокруг нас, и настройки сделать что-то доброе, помочь всем. И когда это есть, вы увидите, как можно многого добиться, поднявшись до темы предназначения. И в своём профессиональном деле, которое выбрали, тоже можем делать добрые дела.

– Пушкин или Гоголь?

– Пушкин.

– Кинотеатр или телевизор?

– Кинотеатр.

– «Москва слезам не верит» или «Я шагаю по Москве»?

– «Я шагаю по Москве».

– Тарковский или Михалков?

– Тарковский.

– Как выбирать между такими личностями, как Тарковский и Михалков?

– Я очень благодарен Михалкову за фильм «Свой среди чужих, чужой среди своих», в детстве это был один из моих любимых фильмов. Тарковского тоже начал смотреть рано. С трудом понимал, но чем старше становился, тем ближе мне был его художественный поиск, искреннее и честное исследование. Режиссёр исследует в первую очередь, конечно же, самого себя, потому что познать людей можно только через себя.